|
| Калмыцкие народные сказки - Волшебные сказки | ||
| "ДВА БРАТА" | ||
|
У берегов Бумбы жил когда-то на свете Хара-батыр. У него был единственный сын по имени Джурук. Каждое утро Хара-батыр на своем коне въезжал на Богзатинскую серую гору, обозревал свои владения. Все, что он видел своими глазами и слышал своими ушами, не пропускал мимо. Знатен и богат был Хара-батыр. Его табуны буланых коней паслись на западе, вороных - на востоке, гнедых - на севере, пегих - на юге. Золота, серебра и самоцветных камней было столько, что ими хоть пруды пруди. Его знали все, даже Лягушка-Бык, на которой, как об этом говорят, земля держится. Бывало, начнет она мычать и квакать, начнет и земля ходить ходуном под ногами. Тогда Хара-батыр пошлет к ней Великана-Ветродуя с восточной или с западной башни. Он пригонит Лягушке-Быку косяк кобылиц. Лягушка-Бык насытится, успокоится, и земля перестанет трястись. В год Усун-мечин (воды и обезьяны), в день Зулы сын и говорит отцу: - Батюшка, ночью сегодня не поднимайся на Богзатинскую серую гору. - А научился ли ты, Джурук, нагайкой бить поперек волчьего носа, что берешься отца родного учить уму-разуму? - Учить уму-разуму отца родного мне не положено. Но поедешь на Богзатинскую серую гору-быть беде. - Ладно. Джурук, посмотрю, подумаю Стало темнеть-вечереть. Хара-батыр взял укрюк, аркан и пику серебряную с золотым наконечником, сел на коня и поехал к Богзатинской серой горе. Едет, а сам думает: "И почему бы мне не ехать. Мои волосы еще черны, мои руки крепки, мои глаза по пыли видят, когда идет табун, а когда стадо. Нет, зелен ты еще, сынок, не наступило еще то время, чтобы жить отцу но советам сына". Идет конь но степи, словно журавль пританцовывает, челкой с ветром заигрывает. Едет Хара-батыр, конем своим любуется, степь со всех сторон оглядывает. Когда же солнце над ковылем вспыхнуло, он наметил, как пики вражеские на солнце блеснули. Хара-батыр к бою изготовился, у Богзатинской серой горы стал ждать силу вражескую. Ждет-пождет-никак ее не дождется. И нежданно-негаданно, откуда ни возьмись, кивир-стрела впилась в грудь Хара-батыра. Припал он к гриве коня. И-едва живым возвратился. - Матушка, побудь с отцом,-сказал Джурук.-Я съезжу в хурул, приглашу бакшу.- Сын Хара-батыра тороками завязал два мешка золота, вскочил на подушку седла и помчался в степь. Прибыл он в хурул, стреножил коня, обошел кибитки кругом от левой стороны к правой и подойдя к дверям главной кибитки с правой стороны, снял шапку. У входа в главную кибитку его встретил гебке и спрашивает: - Что, парень, привез? С какой нуждой к нам в хурул прибыл? - Привез два мешка золота. Болен мой отец. Он хочет бакше передать часть своих богатств. Гебке взял у Джурука золото, вошел в кибитку и передал бакше просьбу. Собрался бакша в дорогу и поехали к Хара-батыру. День и ночь они ехали. Около сумерек к месту прибыли. Бакша порог переступил, а Хара-батыр и говорит ему: - Бакша, все, что мне принадлежало, раздели поровну: первую часть возьми себе, вторую-отошли Далай-ламе. Сказал, зевнул и умер. Джурук услышал предсмертные слова отца, подошел к матери и говорит: - Матушка, он все отдал бакше, ничего нам не оставил. - Не оставил и коня своего?- всхлипывая, говорила мать.- Что же пожертвуешь ты, когда я умру? - Лучше я умру, встретившись с каким-либо чудовищем, чем сиднем сидеть в нужде и бедности,- сказал сын Хара-батыра и ушел из дому. Долго он шел. На перекрестке дорог, что за Байрин-толго (курганом радости) находится, ему повстречался дед-белая борода, сам-в четверть, а борода-в три четверти. - Парень, откуда и куда идешь?-спросил он. - Иду от матери к матери, ищу, с кем бы гнев на радость сменять,- ответил ему Джурук. - В гневе человек слеп, как бык в ярости,-поучал дед-белая борода, сам-в четверть, а борода-в три четверти. - Как бы ни был свиреп лебедь, но и он не бьет своих яиц. По воле своего отца иду от матери к матери. Скажи, дедушка, если пойду вправо, что меня ждет? - Идущий вправо станет или задычи, или Далай-ламой. - А если идти прямо? - Идущий прямо может стать знатным нойоном или остаться бай-гушем (бедняком). - А если идти влево? - Идущий влево встретится с мангусами и останется самим собой. - Пойду влево,- сказал Джурук и пошел по дороге влево, а дед- белая борода, сам-в четверть, а борода - в три четверти пошел по дороге вправо... День шел Джурук, ночь шел Джурук. На зорьке увидел белую кибитку без застежек и петель. Сын Хара-батыра хотел было войти в нее - навстречу вышла девушка с двумя чашами: в правой руке-золотая, в левой-серебряная. - Поешь, попей, добрый молодец,- просила она,- отведай моего кушанья. Взял Джурук чашу золотую из ее рук и мигом опорожнил, стал было пить из чаши серебряной, а девушка ему и говорит: - Не пей больше, добрый молодец, а то силушка в твоих жилочках поубавится. Взяла она чаши золотую и серебряную, хлопнула в ладоши - и как будто ее перед ним не было. "Что за наваждение?"- подумал он. От удивления Джурук даже глаза вытаращил. - Вот чудо-диво!-говорил он, идя по девичьему следу. Вышел к черной кибитке. А где же дверь?- спросил он сам себя. Обошел вокруг черной кибитки, нигде двери не заметил. Тогда сын Хара-батыра отыскал щель в стене и стал в нее глядеть-разглядывать, что там внутри черной кибитки делается. Поглядел - и увидел: посреди кибитки стоит на сорока серебряных ножках трон из золота и резного черного дерева. На троне сидит Черный мус и бабка с мордой дикой козы. Сидят, на золоте едят да хорзой желудки свои разогревают... - Бабка!-рявкнул Черный мус.-Хочется мне поиграть, потешиться. Есть ли кто у тебя на примете? - А как же, а как же,-затараторила бабка с мордой дикой козы. К нашей кибитке Джурук идет, сын Хара-батыра. - Где же, старая, он? - Вон с наветренной стороны стоит, в щель заглядывает. - Эй, человечишка! Откуда ты и как сюда попал?- спросил Черный мус. - Ловил табун - устал и зашел к тебе: пить хочется, да никак дверь не найду,-ответил ему Джурук. - Отгадай мои три загадки, и попить попьешь, и дверь сама по себе откроется. Только чур: не отгадаешь-сам в пасть ко мне влезешь. - Согласен. Но после того, как и ты мои три загадки отгадаешь. Отгадаешь мои три загадки-мы квиты, не отгадаешь-через орке из кибитки вылетишь. - Чур, чур, пусть будет и по-моему; чур, чур, пусть будет и как ты сказал. Слушай, Джурук, мою первую загадку: - Почему ветер дует то с запада, то с востока? Ну, как загадка и какова к ней отгадка? -Это что, это-не загадка. Отгадку к ней знают даже ребятишки, у которых на висках волосы не отрезаны. Слушай, Черный мус, отгадку на свою загадку: - На земле стоят две башни: одна-на востоке, другая-на западе. В башнях живет Великан-Ветродуй. Когда он спит в западной башне, ветер-с запада, перейдет Великан-Ветродуй в восточную башню- и ветер будет дуть с востока. - Первую загадку ты отгадал, слушай вторую. Моя жена родила двойню: кто из братьев старший? Ну как, Джурук, какова отгадка к ней? - Это что, это - не загадка. Отгадку к ней каждый адучи знает. Слушай, Черный мус, отгадку на свою загадку: - В кибитке сидят двое: или два брата, или отец с сыном, или старик с мальчишкой. Тому и другому нужно выйти из кибитки и ехать в табун. Кто первый по обычаю выходит? Младший: он должен первый раскрыть дверцы кибитки, перейти порог, взять коня под уздцы и подвести его к дому. Так и при двойне: кто вышел на свет первым, тот и младший. - Отгадал, Джурук, и вторую загадку, послушай третью: какому животному собака скажет: "Не лай: мы-одной кости". - Это что, это - не загадка. Слушай, Черный мус, отгадку на свою загадку: так собака скажет только лисице. Сказал-и в кибитку дверь сама собою открылась. Сын Хара-батыра забросил петлю аркана туда, где орке, а другой конец- в щель просунул. Вошел в кибитку и сел возле серебряного столика. Бабка с мордой дикой козы хлопнула три раза в ладоши - на столике серебряном появилось и питье и кушанье. - Черный мус,-обратился Джурук к чудовищу,- пока я буду есть и пить, попробуй отгадать мои две загадки: - Какое трусливое животное, защищая детенышей, лает, как дряхлый пес? И вторая: кто ест, пьет, с живого и мертвого дерет? Долго думал Черный мус. Видит, что пустое дело их отгадывать, и говорит: - Джурук, уж больно хитромудрые твои загадки. А ну загадай-ка третью. - Ее тебе я загадаю тогда, когда ты из кибитки через орке вылетишь. Черный мус повздыхал, поохал и полез в орке за третьей загадкой. Голову в орке просунул - аркан вокруг его шеи затянулся. - Вот тебе, Черный мус, третья загадка, не отгадав которую, ты жизнью своей поплатишься,-сказал Джурук и, вынув меч, отсек ему голову. Стал сын Хара-батыра искать бабку с мордой дикой козы. Глядь- дверь закрыта, а ее нет. Застрекотала она цикадой, тут он и изловил ее. Посадил бабку с мордой дикой козы к себе на ладонь и так хлопнул по ней другой ладонью, что от бабки и следа не осталось. Джурук сел на коня и помчался к дому. Много ли, мало ли ехал, а к вечеру у кибитки был. Стреножил коня, подошел к двери, стал слушать: - Эта лепешка на сегодня, эта-на завтра,-послышался голос матери. Джурук взял да и кинул через орке овечий пузырь с маслом. - Ох, кормилицы вы мои, спасибо, что обо мне не забыли. Кто же мне дал овечий пузырь с маслом? Ушедший мой сын или придавленный землей Хара-батыр?- вопрошала старуха. Джурук вошел в кибитку. Мать, увидев сына, от радости чуть не померла. - Сын мой, где ты так долго был? - В далеких землях,- отвечал он.- Я убил Черного муса. Матушка, поедем со мною. Будем жить в кибитке, которую я умом и мечом добыл. Старуха мать собрала кибитку. Смеркаться стало-к новому месту прибыли, Жили они спокойно и счастливо. Однажды, уезжая на охоту, Джурук сказал матери: Матушка, не ходи на Богзатинскую серую гору. Будь дома. Ладно, сын мой- Я не забыла смерть твоего отца. Долго не возвращался с охоты Джурук. - Уж не случилось ли беды какой с ним?- не раз спрашивала она себя. Невмоготу стало ждать. Подоткнув обе полы соболиной шубы, она побежала к Богзатинской серой горе. Взошла - и заметила на косогоре Черного муса, туловище которого лежало по левую сторону дороги, а голова - по правую. - Горе, беда моя!-кричал он.-Возьми меня! Если у тебя нет детей, я буду твоим сыном, если у тебя нет братьев, я буду твоим братом. - Прочь, убирайся от меня, чудовище!-кричала она в отчаянии. - Послушай, если ты без мужа, я с радостью буду им. - Что ты сказал?- спросила мать Джурука и подбежала к Черному мусу. Если ты без мужа,- повторила голова,- я с радостью буду им. Подтяни меня к туловищу. Сходи домой. Возьми высушенную заячью желчь и высушенного ужа и принеси все это сюда. Заячью желчь положи в рот, ужа-на то место, где у меня шея перерублена. Мать Джурука принесла все, что просил Черный мус, положила заячью желчь ему в рот, ужа-на то место, где шея перерублена. Взойди вон на ту вершину горы,- попросил Черный мус,- и громко крикни: "Земля-чиш, небо-луш". Взошла она на вершину горы и крикнула: - Земля-чиш, небо-луш! Земля заходила ходуном, с неба красный дождь пошел. Камень, величиной с быка, которым туловище Черного муса было придавлено, раскололся надвое и полетел к небу. Ух, как хорошо быть живым!-воскликнул Черный мус. Взял мать Джурука, как былинку, посадил на правое колено - поцеловал в левую щеку, потом посадил на левое колено-поцеловал в правую щеку, к своей груди прижал - поцеловал в губы. Проходили день за днем. Наступил месяц Бар-Сар. В день Зулы мать Джурука родила мальчика. - Куда денем детеныша?-спросила она Черного муса. - Заверни его в шкуру черного быка, брось на той дороге, по которой Джурук с охоты будет возвращаться. Она так и сделала: завернула малыша в шкуру черного быка и положила на дороге. Едет Джурук с охоты, слышит: никак дитя плачет. Подъехал ближе и увидел новорожденного. "Разве я не был, как и ты, без крыльев?-думал Джурук.-Разве я не был без посоха? Разве я не был один у очага? Быть тебе малыш, моим младшим братом",- и взял его с собою. - Матушка, теперь у меня есть крылья и посох, чтобы летать выше и идти дальше, и для тебя утеха, -с радостью говорил ей Джурук. Мать взяла дрожащими руками новорожденного и говорит: - С той поры, как я услышала голос твоего младшего брата, в мою грудь вступило молоко. Должно быть, оно послано Далай-ламой. Отлучился Джурук из дому, а Черный мус говорит матери: - Чтобы тебе и мне дрожмя не дрожать, давай изведем Джурука. - А как это сделать? - Скажись больной. Джурук спросит... Вели достать почки и сердце Черного верблюда. Черный верблюд около Лягушки-Быка пасется, к нему девяносто девять лет пути. Рыгнет он-кругом горит земля, горы свои вершины вниз сбрасывают, вода из берегов выходит, по ковыль-степи волны разбегаются. Джурук поедет-живым не вернется. Сын Хара-батыра вернулся с охоты. - Матушка,-сказал он,-забери добычу... голоден я, как волк. - Ох, сын мой, оставь все так, как есть. Пока ты ездил, ко мне смерть пришла. - Что с тобой, матушка? Прикажи-все достану! - Достань, сынок, почки и сердце Черного верблюда. - Укажи путь-дорогу, мой конь под седлом стоит. - Черный верблюд пасется возле Лягушки-Быка, которая землю держит, дорога туда Великаном-Ветродуем давно протоптана. Пешком идти-девяносто девять лет пути. Вскочил Джурук в седло, мать глазом не моргнула-старшего сына след простыл. Скачет конь, мелькают царства под копытами, скачок- четырнадцать лет как не бывало. Проскакал семь суток, на восьмые- Черному верблюду на спину сел. Рыгнул Черный верблюд-земля вокруг загорелась, горы вершины вниз сбрасывают, вода из берегов вышла, по ковыль-степи волны разбегаются. Черный верблюд, почуяв на спине седока, начал воздух в пасть втягивать и заглатывать. Джурук держит коня за повод, к голове Черного верблюда не подпускает. Разъяренное чудовище обессилело. Ударил Джурук мечом - Черный верблюд и дышать перестал. Вырвал Джурук почки и сердце, завязал добычу в тороки и пустился в обратный путь. Коня стреножил, мать-к нему навстречу. - Сокол мои,-говорила она,-ты еще в пути был-недуг мой как рукой сняло. Выбрось их Xacapу и Басару - Ладно, матушка, лишь бы ты была жива и здорова,-сказал он и отдал почки и сердце Черного верблюда собакам. Снова Джурук поехал на охоту, снова из зарослей камыша Черный мус вылез. - Надо придумать что-то другое,- сказал он. - Куда теперь пошлем Джурука? - На берегу океан-моря, там, где небо сходится с землей, на вершине треснувшей сосны живет птичка-невеличка, она как песенку пропоет, так и в гнездышко золотое яичко положит. Кто попадет туда - не вернется... Скажись больной. Пусть Джурук привезет тебе золотое яичко птички-невелички. Ушел Черный мус к реке, в камыши. Джурук-на пороге дома. - Матушка,-попросил он,- возьми из торок мою добычу. - Нет у меня, мой сокол, силушки подняться, все косточки болят и сохнут, сердце мое вот-вот захолонет. - Матушка, говори, приказывай - все достану! - Слушай меня, сынок. Там, где небо сходится с землей, на берегу океан-моря есть треснувшая сосна. На ее вершине сидит птичка-невеличка, песенки поет, золотые яички в гнездышко кладет. Съем я золотое яичко птички-невелички - выздоровлю. Джурук вскочил в седло. Мать глазом не моргнула - его и след простыл. Скачет конь, мелькают царства под копытами. Скачок - четырнадцать лет как не бывало. На седьмые сутки стал конь у берега океан-моря. Сын Хара-батыра нашел треснувшую сосну, на вершине которой птичка-невеличка песенки поет. Конь сделал скачок - Джурук протянул руку, чтобы схватить золотое яичко, но ухватил не золотое яичко, а золотое перышко. Птичка-невеличка как закричит, дети мангуса повскакивали и ну бросать в него красными камнями. Птичка-невеличка схватила яичко золотое, только крылышками взмахнула, чтобы прочь из гнезда лететь, Джурук подскочил к ней на коне и схватил ее за крылышко. Птичка-невеличка крикнула - золотое яичко в море упало. Тут же сына Хара-батыра красным камнем стукнуло: передняя пола его бешмета присохла к колену, задняя - к подколенью, стал конь клячей, он-заморышем. Тогда Джурук сделал лук и стрелу. Целился с утра, а стрелу пускал в полдень. Подплыла щука к берегу и говорит ему: - Что ты, парень, на берегу сидишь, воду стрелами мутишь, что тебе от меня надобно? - Чтобы я у воды не сидел, воду стрелами не мутил, достань со дня океан-моря золотое яичко птички-невелички. Долго по морю щука рыскала, на зорьке третьего дня волны золотое яичко на берег выкатили. Щука хвостом вильнула и ушла в океан-море. Схватил он золотое яичко и-вихрем к матери. Джурук на коне мчит-мать с Богзатинской серой горы на дорогу смотрит. - Кажется, едет твой сын,-сказал Черный мус. Посмотрела она и говорит: - Потускнели глаза у сына Хара-батыра, помутился его разум, стал конь Джурука клячей, а сам он-заморышем. Не бойся его, у тебя силы теперь больше. Нет, я лучше в камышах посижу,- сказал Черный мус и заспешил к реке. Джурук подъехал, мать и говорит: - Золотое яичко чудодейственное. Ты, сынок, к нему только дотронулся-недуг мой как рукой сняло. - Рад тебя видеть живой и здоровой! Что-то притомился, хочу с дороги прилечь, соснуть. - Вот, возьми, съешь борцоки да запей кумысом. Джурук поел, попил, закутался в шубу из черного соболя, прилег на кровать и заснул. Услышала мать, что сын спит, побежала к реке, нашла Черного муса и говорит: - Конь Джурука-не конь, а захудалая кляча; он-не батыр, а заморыш несчастный. Вырви становую жилу у щенка Хара-Батыра. Черный мус нахохлился, налетел на Джурука красным коршуном, обмотал его трижды красным волосом и сел на него верхом. - Матушка, матушка, посмотри, что за пакость на мне сидит?! - Оттолкни ногой да и спи себе,-отвечала она. Джурук приподнялся и толкнул ногой Черного муса. - Матушка, матушка, дай мне золотое яичко птички-невелички. - Была нужда козе вмешиваться в драку быков. Пора знать: орлы дерутся, перья ворону достаются,- сказала она и вышла из кибитки. Черный мус схватил сына Хара-батыра, перебросил его через себя и нажал коленом ему на становой хребет. Алдарья, братик мой!-закричал Джурук,-дай мне золотое яичко птички-невелички. Джурук проглотил золотое яичко и снова стал батыром. Схватил меч-кладенец, взмахнул им из стороны в сторону-Черному мусу и карачун пришел. Братья вырыли яму в девяносто девять локтей, бросили в нее тело Черного муса. - А как поступить с злодейкой матерью?- спросил Джурук. - Отдать на съедение Хасару и Басару,- ответил Алдарья. - Нет, давай ее накажем, как наказывают неверных жен... - Давай,- согласился Алдарья. Посадили мать на кобылу-клячу затылком к морде, лицом к хвосту, стянули ей ноги, дали в руки голову Черного муса, лошади хвост отрубили и пустили в степь. Стали братья жить-поживать. Рос, мужал Алдарья не по дням, по часам. Однажды он сказал: - Джурук, не пора ли невест поискать? - Есть у Алачи-хана дочь по имени Анзан,-ответил Джурук.- Коса у нее отросла, по четыре кольца на самых маленьких пальцах обеих рук, шапка у нее набекрень с раздвоенным околышем. Сын Хара-батыра взял стрелу Алдарьи, свою-ему оставил. - Смотри в оба. Если стрела начнет чернеть-ищи мои кости. Сел старший брат на коня, взял трубку в рот, возле кибитки дымком затянулся, в улусе Алачи-хана первую затяжку выдохнул. Стреножил коня. Ходит конь, траву щиплет, челкой с ветром заигрывает, серебряными подковками по землe постукивает. Сдвинул Джурук на правый висок серебряный шлем, подогнул под себя правое колено и, слегка изогнув левое, присел в тени под деревом. Откуда ни возьмись-Алачи-хан. - Откуда ты и как сюда попал?-спросил он. - Я Джурук, сын Хара-батыра. Отец мой не упускал ничего, что видел глазами и что слышал ухом. А попал сюда, отыскивая табун кобылиц. Хотел переночевать, да не знаю, пустит ли Алачи-хан. Сыграем в шатыр. Выиграешь-Анзан-красавица- твоя. - Сели играть. Семь дней и семь ночей играли они. - Чит-ша! (шах!),-воскликнул утром на восьмой день игры Алачи-хан. Джурук ход сделал. Алачи-хан мат объявил, ткнул кулаком его в грудь и приказал слугам: - Бросьте его в подземелье. Слуги бросили сына Хара-батыра в подземелье - Алдарья увидел: стрела брата почернела. Вскочил в седло и помчался к Алачи-хану. Ехал без сна и отдыха, а когда был у дворца - конь так отощал, что остались у него одни кости да кожа: на бедра можно было повесить лук, а впадины глаз стали такими, что в них сороки могли вить гнезда. Алдарья сошел с коня, подогнул правую ногу, и, согнув левую, сел в тени под деревом. Откуда ни возьмись-Алачи-хан. - Откуда и куда идешь, парень? - Я брат Джурука. Он сын Хара-батыра. Приехал, чтобы за мясо взять мясо, за кровь взять кровь. - Идем во дворец, сыграем в шатыр, а потом и дело сделаем. Идем,- согласился Алдарья. Начали играть. Играли, играли и-дисит (ничья). Расставили на доске фигуры и начали вторую партию. По семи ходов сделали - на восьмом Алдарья мат Алачи-хану поставил. Алачи-хан и говорит: - Постой, у нас с тобой никакого уговору не было. - Брось, Алачи-хан, шутки шутить. Всякий знает, что в шатыр и альчики на так не играют. Взял Алачи-хана левой рукой за воротник бешмета. - Говори, где мой старший брат? А то из твоей спины на плеть три ремня вырежу. - Алдарья!- умолял его Алачи-хан.- Не губи мою жизнь, твой брат здесь, в подземелье. - Открывай подземелье, полезай за моим братом. - Открыть-то я открою, но до дна достанет только коса дочери. - Зови свою дочь!-приказал Алдарья. - Анзан, дочь моя, войди ко мне!- крикнул Алачи-хан. Вошла Анзан к отцу, опустила косу в подземелье...- и братья встретились. Семью семь-сорок девять дней пировали они в ханском дворце. Джурук взял себе в жены Анзан-красавицу. Когда все вино выпили, брачные игры переиграли - домой поехали. Анзан и братья и жить жили и тужить не тужили. Тут-то и сказке конец, да не тут-то было. Однажды Джурук к соседям в хотон поехал, Алдарья прилег на постель отдохнуть и видит: луч по кибитке ходит. Невестка вышла - и луч исчез. В первый день Алдарья этому не придал значения, на второй-призадумался, на третий-о чудо-луче брату рассказал. - Что бы это могло значить?-удивился Джурук. - Тут что-то не так. Надо Анзан спросить,- посоветовал Алдарья. Вошла она в кибитку, Джурук ей и говорит: - Что это за чудо-луч? - Я не знаю,-ответила Анзан. - Говори, ты знаешь. Я не привык повторять свои слова. - Пусть выйдет Алдарья, я скажу. Захлопнулась за младшим братом дверь, она и говорит: - В левом углу, у подножия восходящего солнца, есть царство Сен-зун, в котором живет старый хан Цаган-борода. У него есть дочь Куджи-Брал. Мы с ней стали сестрами и поклялись друг дружке: прийти, обернувшись лучом, к той, которая первой выйдет замуж. Вот она и приходила. - Анзан, почему же ты сразу об этом не сказала? - Потому, что она будет приходить каждый вечер. Она не может и дня прожить, чтобы не взглянуть в лицо Алдарьи. - Ее надо взять ему в жены,-сказал Джурук... Оседлали братья коней и поскакали в сторону восходящего солнца. Когда дунгчи (глашатаи) объявили по всему царству, что хан Цаган-борода отдаст дочь тому, кто в трех состязаниях выйдет победителем, они к месту прибыли. Братья стали и так и сяк расспрашивать простой люд о скачках. Им говорили, что на берегу моря, куда еще не доходил человек, на яблоне растут три яблока. Кто вернется с яблоками - тот и победитель. Начались скачки. Алдарья поскакал последним, прискакал раньше всех на семь суток езды. Выиграл, выиграл!-кричал народ. На второй день на одноколке, запряженной девятью парами волов, приехал двадцатипятиголовнй мус. Он кричал: "Шир!", "шир!"-шел дождь; кричал: "Бур!", "бур!" -кружил снег. А ну-ка, где тот человек, который хочет силенку свою на мне испытать? Выходи, кто смел,- похвалялся мус. - Я,-сказал Алдарья и вышел вперед. - Заморыш, ты подумал... Я ж тебя в бараний рог скручу. - Похваляться-не наземь класть,-ответил Алдарья. Мус замахнулся, Алдарья отскочил в сторону и ударил чудовище по десяти головам. Зашатался мус, но не упал. Отдышался - и с утроенной яростью на Алдарью накинулся. Долго они бились-боролись: гора превратилась в курган, от дремучего леса - голые пни торчат. Алдарья схватил муса, перебросил через себя, навалился и прижал его так, что лопатки чудовища на земле след оставили. - Вот они, головы двадцатипятиголового,- сказал Алдарья и бросил их к ногам хана Цаган-бороды. На третий день с разных земель съехались сыновья пятисот ханов и нойонов. - Кто попадет в сочленение ковыль-травы, пробьет облако стоячее и пустит из лука стрелу так, что она сама собою возвратится, тот и победитель!-объявили дунгчи. Стреляли из лука сыновья ханов и нойонов. Попадали они в сочленение ковыль-травы, пробивали облако стоячее, но ни у кого стрела не возвратилась к стрелку. Дошел черед до Алдарьи. Первая стрела попала в сочленение ковыль-травы, вторая-пробила облако стоячее; третью пустил-она сама собою к нему вернулась. - Во всех трех состязаниях,- сказал хан Цаган-борода,- ты вышел победителем. Алдарья, твое право везти Куджи-Брал к себе в кибитку. Что тебе надо, чтобы моя дочь не сожалела по кибитке отца? - Дай мне приплод этого года и новорожденных детей. Хорошо,-согласился хан Цаган-борода,-бери, что просишь. Караван братьев тронулся в путь-дорогу: тревожно заржали кобылицы, замычали коровы, заблеяли овцы, подняли рев верблюды, запричитали матери по своим детям... Все и всё ушло за караваном. Опустело царство, опустел дворец. Одиноко на троне сидел старый хан Цаган-борода. Он смотрел вслед каравану до тех пор, пока взгляд его не померк. |
|
 |
|
Copyright©2001-2002
www.djangar.ru |
