Девушка смотрит — душа у нее кипит!
Наземь кувшин высокий швырнула в сердцах,
Ножками топоча, закричала в слезах:
Ах, поступила сейчас бестолково я!
Ах, упустила красавца какого я,
Ах, упустила, счастье свое погубя.
Этой тропинкой, думала я про себя
Ты не сумеешь пробраться, красавец мой!
Ну, так и быть! С исполненьем задуманных дел
Благополучно к себе возвращайся домой,
В милую Бумбу — людского счастья предел!»

Всадник, покинув копий стальные леса,
Дальше помчался. Возникла гора перед ним,
И на вершине покоились небеса.
И, на вершину взобравшись, взглядом одним
Воин окинул четыре конца земли.
Красная башня, как пламя, пылала вдали.

«Это и есть турецкого хана дворец!»—
Молвил себе самому луноликий боец
И скакуна пустил на зеленый простор,
К водам прохладных потоков, и сам развел,
Жимолости наломав, высокий костер,
Чаю сварил, чачир над собой развернул
К, раскрасневшись, точно сандаловый ствол,
И растянувшись, как цельный ремень,— заснул.
И молодой богатырский сон, говорят,
Длился тогда сорок девять суток подряд.
Утром, в начале пятидесятого дня,
Он пробудился от сна. Посмотрел на коня:
Конь посвежел на зеленом лоне земли.
Будто сейчас только с пастбища привели!
И превратил коня в жеребенка Мингйан,
Сразу себя превратил в ребенка Мингйан,
В мальчика вшивого: только висок почеши—
Станут десятками падать черные вши,
А почеши затылок — из-за ушей
Не сосчитаешь, сколько выпадет вшей!
И в государство турецкого хана вступил.

Ехал шажком, жеребенка не торопил.
Там, где давали побольше, там ночевал,
Там, где давали поменьше, там он дневал...
Так постепенно вперед продвигался юнец.
Ханская башня зажглась перед ним наконец.
И своего жеребенка пустил на луга,
Бурку надел и пробрался в башню врага.

Прежде всего в конюшню вошел мальчуган.
Он увидал: прекрасны кони бойцов!
Равен горе — самый маленький из бегунцов.
Ездил на Куцом отважный Уту Цагак.
Было обычаем: до середины дня
Пышным, ворсистым ковром покрывать коня,
После полудня до вечера — гладким ковром...

Мальчик хотел пробраться к нему, но кругом
Люди стояли — начальники воинства все,
Определяли коня достоинства все.
Так оценила коня турецкая знать:
Сможет он за день пройти многомесячный путь.
Если погонится Куцый за чем-нибудь,—
Все, что живет на земле, сумеет догнать.
И порешили: нет на земле ничего
Нет никого, кто сумел бы догнать его!

Мальчик под брюхом коня проползти поспешил,
И не заметил никто уловку его.
В зубы коню заглянул — и сразу решил:
Этот скакун догонит Соловку его...
Он увидал: на другой стороне двора
Высится конь, по прозванью Ерем Хара,
Конь Тёгя Бюса, рожденного в облаках.
Он увидал: содержится в холе скакун,
Коврик на нем, стоит на приколе скакун,
Ватным арканом привязан, чтоб на ногах
Не было ссадин... Около скакуна,
Вдумчиво глядя, стояла турецкая знать
И порешила, что сокола скакуна
Беркут могучекрылый не сможет догнать,
А балабан, обгонявший степные ветра,
Вздумает с этим конем в состязанье пойти,—
Ночью начнет — отстанет в начале утра,
Из виду конскую пыль потеряв на пути...

[<<][<] [5] [6] [7] [8] [9] [>][>>]